Ерофеева Н. Е.: Зарубежная литература XVII век. Немецкая литература

Ерофеева Н. Е.: Зарубежная литература XVII век.
Немецкая литература

Немецкая литература

Немецкая поэзия XVII века

Источник: Литература Западной Европы 17 века - мир, заключенный 24 октября 1648 года, разделил Германию на множество мелких княжеств. «В XVII веке уже не вольные города, а княжеские дворы, опиравшиеся преимущественно на феодальные элементы, задавали тон в общественной и культурной жизни страны. Многочисленные потентаты, представлявшие собой немецкий абсолютизм, не жалея средств, стремились подражать великолепию европейских королевских дворов, и прежде всего двору французского короля»[15]. О развитии единого государства не было и речи. В результате наступает экономический и политический кризис.

Источник: Литература Западной Европы 17 века - идеала поэты и писатели Германии обращаются к литературам Италии, Испании, Англии. В итоге проблема создания национального литературного языка, стоявшая перед деятелями культуры и ранее, становится более острой. Латинизмы и галлицизмы наводнили немецкий язык, сделали его малопонятным самим немцам. Проблема настолько обострилась, что буквально накануне Тридцатилетней войны появилось «Плодоносное общество», главной целью которого стало очищение родного языка и сохранение его самобытности.

Источник: Литература Западной Европы 17 века -

Проблемы времени пытались выразить такие поэты, как Мартин Опиц, Пауль Флеминг, Фридрих фон Логау, Иоганн Клай, Христиан Гофмансвальд и многие другие. Они принадлежали к разным литературным направлениям, но всех их сближало одно – боль за судьбу Германии, осознание гибели страны, наступления духовного и нравственного кризиса. В частности, в стихотворении А. Грифиуса «Величие и ничтожество языка» делается попытка найти ответ на вопрос о причинах бедствий людей. Ответ носит философский характер. Признавая уникальность человека в мире благодаря его владению речью, поэт в этом же видит и причину его страданий. Используя риторические вопросы в сочетании с восклицательными предложениями, передающими высшее напряжение в переживании поэта, Грифиус старается передать отчаяние, охватившее его от осознания истины:

 Все – только в языке! – находит выраженье. В нем жизни торжество, в нем смерти пораженье, Над дикостью племен власть разума святого… Ты вечен, человек, коль существует слово! Но что на свете есть острее языка? Что в бездну нас влечет с нещадной быстротою? О, если б небеса сковали немотою Того, чья злая речь развязна и мерзка! Поля – в холмах могил, смятенье городов, Пожар на корабле у мертвых берегов, Вероучений чад, Что разум наш мрачат, Слепая ненависть, которая нас душит, Вражда церквей и школ, обман и колдовство, Война, растлившая сердца, умы и души, Смерть добродетели, порока торжество, Любви и верности ужасная кончина, — Всему виной язык, он здесь первопричина. И коли речь твоя – рабыня смысла злого, Ты гибнешь, человек, убитый ядом слова! (Здесь и далее пер. Л. Гинзбурга) 

Источник: Литература Западной Европы 17 века - Опица (1597–1639) впервые прозвучала мысль о необходимости образования и воспитания современников на материале античной и европейской культуры и литературы эпохи Возрождения. В своих произведениях он не только писал о любви, в чем сам себя неоднократно упрекал, но и о горе отчизны, некогда славной, а теперь ставшей добычей иноземцев. В «Песне об отчизне» он призывает сограждан восстановить былую славу Германии:

 Вперед, сыны земли родимой, Вперед, священный пробил час! Отваги истинной – не мнимой Свобода требует от вас! Коль нет пути для примиренья, Коль другом враг не может стать, Нужны порыв, бесстрашье зренья, Душа бойца, мужская стать! При этом ведают герои, Что вовсе не слепая месть Умножит наши силы втрое, А разум, искренность и честь. И победит в бою кровавом Не сабель большее число, А убежденность в деле правом, Чтоб дух к вершинам вознесло! Свое мы видим превосходство Не только в прочности кирас: Ума и сердца благородство — Оружье верное для нас. И, направляючись в сраженье, Мы трижды вознаграждены Тем, что от бездны пораженья Святым крестом ограждены! Нет, нас Всевышний не оставит!.. Но как еще ужасен гнет! Какая боль нам сердце давит! Как наша родина гниет! Судьбе доверившись всецело, Должны мы истину узреть: Сметем все то, что перезрело, И то, что не должно созреть!.. 

Источник: Литература Западной Европы 17 века - о родине, отправиться в дальние края ради золота и славы. Все – и богатство, и слава, и добро, и власть – находится дома («Sta, viator» – «Остановись, путник»).

Переживая вместе с народом горести военного времени, Опиц в своих стихотворениях старается поддержать соотечественников высоким словом. В то же время, например, стихотворение «Средь множества скорбей» свидетельствует о сложных, противоречивых исканиях поэта и в области искусства, и в нравственной сфере. Он признается, что его стихи, как порождение поэзии барокко в мире скорби и горя, в мире беззакония и разбоя, ничего не значат, они всего лишь «ненужная обуза». Признав свои ошибки, Опиц сам к себе обращает такие строки:

 Так о другом пиши! Пора! А если – нет, Ты – жалкий рифмоплет. Ты – больше не поэт. И пусть тебя тогда навек отвергнет муза! 

Наиболее значительным произведением Опица является «Слово утешения средь бедствий войны» (1620–1621), в котором он продолжает развивать вышеуказанную тему. Написанная александрийским стихом, эта поэма в четырех книгах – пример философской поэзии. Опиц обращается к земным проблемам, но решает их как писатель барокко. Он уповает на добродетель как главное сокровище человеческой души. Только добродетель спасет и вознесет над суетным и мрачным миром. Барочные настроения превалируют в поэме, но при этом они сочетаются с верой поэта в твердость немецкого духа:

 … Пусть угоняют скот, – благодаренье небу, Остался в доме хлеб. А не осталось хлеба — Есть добродетели спасительная власть, Которую нельзя угнать или украсть. Преследованью, лжи, обиде и навету Не одолеть, не взять святую крепость эту. Она как мощный дуб, чья прочная кора Способна выдержать удары топора. На крыльях разума из темной нашей чащи Она возносится над всем, что преходяще. Бог чтит ее одну. Ей велено судьбой Быть нам владычицей и никогда – рабой! С чего же мы скорбим, неистовствуем, плачем, Раз в глубине сердец сокровище мы прячем, Что нам дано навек – не на день, не на час, Что никаким врагам не отобрать у нас?! 

Трагические настроения времени передавал в своих стихах и Пауль Флеминг (1609–1640). Правда, в его произведениях настроения разочарования и печали проявились не сразу. Говоря о своеобразии творчества Флеминга, Б. И. Пуришев писал: «Почитатель Петрарки и античных поэтов, охотно писавший по- латыни, он чуждался плоского филистерского педантизма. Повсюду видел он кипение страстей. Они бурно изливаются в сверкании знойных красок. Увлекаемый вихрем веселья, поэт пускается в неистовый пляс, а вокруг него, сомкнувшись в гигантский хоровод, пляшет и ликует Вселенная ‹…› Мир выступает у Флеминга в праздничных одеждах»[16].

В стихотворениях «К самому себе», «Размышление о времени», «Спор с самим собой», «Озарение» перед нами предстает Флеминг- мыслитель. Известный сонет «К самому себе» (1636) выражает внутренний разлад в душе поэта. Настроения разочарования и безысходности все настойчивее овладевают Флемингом:

Источник: Литература Западной Европы 17 века - и снова в бой вступаю, Себя себе продав, себя я покупаю. И мой заклятый враг в сей призрачной войне То валит с ног меня, то поддается мне… Я сам – свой друг и враг. Во мне ведут сраженье Война и мир… Когда ж, устав, в изнеможенье, Плоть просит отдыха, мой ошалевший дух, Из тела вырвавшись, как молодой петух, Кричит, беснуется и, неразумный кочет, Где надо бы рыдать, неистово хохочет. 

Ту же мысль он продолжает в сонете «Озарение», заявляя, что: «Смысл и бессмыслица содержатся во мне!»

Философские рассуждения, сменившие беззаботные настроения веселья и любви, становятся более мрачными, когда поэт пишет о войне. Он негодует при виде разрухи и голода. Он называет войну позором и, обращаясь к богу войны Марсу, восклицает в «Новогодней оде 1633»:

 Марс, опомнись! Не кичись! Милосердью научись И скажи: «На что мне меч? Тьфу! Игра не стоит свеч! Каску грозную свою Певчим птахам отдаю, Чтоб в канун весенних дней Птицы гнезда вили в ней. А кольчуги и клинки Вам сгодятся, мужики! Из клинков да из кольчуг Будет лемех вам и плуг». Не хотим военных свар! Мир – вот неба высший дар! Прочь войну, чуму, беду В наступающем году! 

Под влиянием развития военных событий и отчетливо проступающего обнищания страны в Германии усиливались барочные настроения в творчестве многих писателей. Одним из наиболее ярких представителей поэзии барокко был Андреас Грифиус (1616–1664). В его представлении мир– это юдоль страданий, зловещий хаос. Тема «жизнь – сон» становится ведущей и для немецких поэтов барокко. В сонете «Заблудшие» Грифиус писал:

Источник: Литература Западной Европы 17 века - И даль, что светлою вам кажется, – черна. И кровь, и пот, и труд, вина и не вина — Все ни к чему для тех, кто слеп со дня рожденья. Вы заблуждаетесь во сне и наяву, Отчаявшись иль вдруг предавшись торжеству, Как друга за врага, приняв врага за друга, Скорбя и радуясь, в ночной и в ранний час… Ужели только смерть прозреть заставит вас И силой вытащит из дьявольского круга?!