Гарин И. И. Пророки и поэты. Блейк. Пророческие книги

Гарин И. И. Пророки и поэты. Блейк. Пророческие книги В начало сайта

"Источник: История всемирной литературы. 19 век теософия, продолжающая Потерянный и Возвращенный Рай. "Источник: История всемирной литературы. 19 век мистерии шелли-байроновского титанизма и вагнеровскую битву богов, Блейк вкладывает в борьбу тот же смысл: битва идет в душах людей - битва железа и огня. Орк сжигает, но и освобождает, круша и зло, и добро, Лос - Время и Пророчество - плавильная печь, соединяющая железо и огонь, Энисармон - Воображение, преображающееся в Индустриальность, Юрайзен - механический Прогресс, созидатель-крушитель. "Источник: История всемирной литературы. 19 век джойсовские Поминки по Финнегану... Образность всё усложняется и усложняется - до герметичности, до темноты, до абсолютной текучести. Видений, пророчеств, откровений - такое скопище, что их напластования почти недоступны. Трудно сказать, стремился ли Блейк к зашифрованности или просто выражал иррациональность бытия. Сам он говорил: "Я не хочу рассуждать или сравнивать: мое дело творить". "Источник: История всемирной литературы. 19 век "спектры", "эманации", шифры духовной борьбы. И стал месить он глину с сыновьями, Чтоб строить Вавилон, Иерусалим покинув. Ограду крепости из душ людских сложили, Поставили врата из слез народа горьких, А башни из несчастий тех, кто ведал счастье прежде... И вымостили улицы бедою, И выстроили здания из тленья, И синагоги из страданий и отчаянья, Дворцы из плит могильных, в ад ведущих, Жестокою рукой отделанных искусно. "Источник: История всемирной литературы. 19 век Орком не всё в порядке: прикованный к скале, он врастает в нее. Когда Лос, уступая мольбам сестры, снимает с Орка цепи, его тело уже неотделимо от камня... Даже форма - ирония, даже стиль - контроверза рационализму Просвещения, даже ключевая идея "свободы желания" - дань живому человеку. Заключительные поэмы цикла Мильтон и Иерусалим - окончательный отказ от разрушительного бунтарства. Орка сменяет реформатор духа Мильтон. Ключевая идея Иерусалима - Вавилон современного порядка будет разрушен, но не мечом, а пророческим искусством. Красота спасет мир, - скажет много спустя Достоевский. Только молитва отшельника и слеза вдовы могут освободить мир, пишет Блейк в Сером монахе. Пророчество - ключевое слово поэзии БлеЙка. Даже обилие религий он объясняет тем, что разные народы по-разному воспринимали дух пророчеств. Пророческие книги действительно полны пророчеств: порабощение человека машиной; сатанинские фабрики, изрыгающие пламя; грохочущие станки, на которых дочери Лоса ткут паутину человеческих судеб; гигантские пресса, выжимающие не виноградный сок, но кровь людей; колеса и шестерни, перемалывающие человека... "Машина действует разрушительно на человечество и на произведение искусства". Шотландия изливает поток своих сыновей на работу у плавильных печей, Уэльс отдает своих дочерей ткацким станкам, Альбион - кормящих матерей... Впрочем, сам он не считает себя волхвом или витией. Написав Пророческие книги, он приписывает: "Пророки никогда не существовали... Каждый честный человек - пророк; он высказывает свое мнение об общественных и частных делах. Он говорит: "Если вы поступите так-то, то результат будет такой-то". Он никогда не скажет: "Как бы вы ни поступали, всё равно то-то и то-то случится..." Как великий Мастер, он всё сильнее ощущает сковывающее действие традиций, он отбрасывает композиционную четкость, рифму, ритм, связность... Я считал монотонную каденцию необходимой частью стиха. Но скоро я нашел, что такая монотонность была бы не только странной, но прямо сковывающей, так же как рифма. Поэтому я создал разнообразие в каждой строке... каждое слово и каждая буква изучены и помещены на подобающее им место... Графика Пророческих книг - это уже рисунок мастеров Мира искусства и Голубой розы. Ворота Стонхэнджа вполне могли бы принадлежать Дени, Редону, Штуку или Бёклину. Врата ада и другие иллюстрации к Божественной комедии - Чюрленису. Всё, что поэту не удавалось выразить словом, он выражал напряженной, интенсивной, мощной линией. Его Пророческие книги чем-то повторятся в Ночных песнях Гёльдерлина, написанных на пороге безумия. Здесь тоже нечто орфически-демоническое: чистое вдохновение, экстаз прощания с рассудком. Здесь, как и там, поэзия - магическое творчество под диктовку демона; здесь, как и там, за явным значением слов слух улавливает изначальный орфический звук, прорывающийся из иных сфер; здесь, как и там, чуждая жизни, неведающая рука творит собственное, новое небо над сияющими звездами, молниями духа объятым хаосом и рождает собственный миф. Поэз

Материалы по теме: