Изложение десятой главы романа «Собачье сердце»

- Нет, нет и нет! - Настойчиво заговорил Борменталь, - извольте заложить. - Ну, что, ей-богу, - забурчал недовольно Шариков. - Благодарю вас, доктор, - ласково сказал Филипп Филиппович, - а то мне уже надоело делать замечания.

- Все равно не позволю есть, пока не заложите. Зина, примите майонез у Шарикова.

- Как это так "примите"? - расстроился Шариков, - я заложу. Левой рукой он заслонил блюдо от Зины, а правой запихнул салфетку за воротник и стал похож на клиента в парикмахерской. - И вилкой, пожалуйста, - добавил Борменталь.

Шариков длинно вздохнул и стал ловить куски осетрины в густом соусе. - Я еще водочки выпью - заявил он вопросительно. - А не будет ли вам? - осведомился Борменталь, - вы последнее время слишком налегаете на водку. - Вам жалко? - осведомился Шариков и глянул исподлобья. - Глупости говорите...

- вмешался суровый Филипп Филиппович, но Борменталь его перебил. - Не беспокойтесь, Филипп Филиппович, я сам. Вы, Шариков, чепуху говорите, и возмутительнее всего то, что говорите ее безапелляционно и уверенно. Водки мне, конечно, не жаль, тем более что она не моя, а Филиппа Филипповича. Просто - это вредно.

Это - раз, а второе - вы и без водки держите себя неприлично. Борменталь указал на заклеенный буфет. - Зинуша, дайте мне, пожалуйста, еще рыбы, - произнес профессор. Шариков тем временем потянулся к графинчику и, покосившись на Борменталя, налил рюмочку. - И другим надо предложить, - сказал Борменталь, - и так: сперва Филиппу Филипповичу, затем мне, а в заключение себе.

Шариковский рот тронула едва заметная сатирическая улыбка, и он разлил водку по рюмкам. - Вот все у нас, как на параде, - заговорил он, - салфетку - туда, галстук - сюда, да "извините", да "пожалуйста-мерси", а так, чтобы по-настоящему, - это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме. - А как это "по-настоящему"? - позвольте осведомиться. Шариков на это ничего не ответил Филиппу Филипповичу, а поднял рюмку и произнес: - Ну, желаю, чтобы все...

- И вам также, - с некоторой иронией отозвался Борменталь. Шариков выплеснул содержимое рюмки себе в глотку, сморщился, кусочек хлебца поднес к носу, понюхал, а затем проглотил, причем глаза его налились слезами. - Стаж, - вдруг отрывисто и как бы в забытьи проговорил Филипп Филиппович. Борменталь удивленно покосился. - Виноват?..

- Стаж, - повторил Филипп Филиппович и горько качнул головой, - тут уж ничего не поделаешь - Клим! Борменталь с чрезвычайным интересом остро вгляделся в глаза Филиппа Филипповича. - Вы полагаете, Филипп Филиппович? - Нечего и полагать, уверен в этом. - Неужели... - начал Борменталь и остановился, покосившись на Шарикова.

Тот подозрительно нахмурился. - Spater... - негромко сказал Филипп Филиппович. - Gut, - отозвался ассистент. Зина внесла индейку. Борменталь налил Филиппу Филипповичу красного вина и предложил Шарикову.

- Я не хочу. Я лучше водочки выпью. - Лицо его замаслилось, на лбу проступил пот, он повеселел. И Филипп Филиппович несколько подобрел после вина. Его глаза прояснились, он благосклоннее поглядывал на Шарикова, черная голова которого в салфетке сидела, как муха в сметане.

Борменталь же, подкрепившись, обнаружил склонность к деятельности. - Ну-с, что же мы с вами предпримем сегодня вечером? - осведомился он у Шарикова. Тот поморгал глазами, ответил: - В цирк пойдем, лучше всего. - Каждый день в цирк? - довольно благодушно заметил Филипп Филиппович, - это довольно скучно, по-моему. Я бы на вашем месте хоть раз в театр сходил.

- В театр я не пойду, - неприязненно отозвался Шариков и перекосил рот. - Икание за столом отбивает у других аппетит, - машинально сообщил Борменталь. - Вы меня извините... Почему, собственно, вам не нравится театр? Шариков посмотрел в пустую рюмку, как в бинокль, подумал и оттопырил губы.

- Да дурака валяние... Разговаривают, разговаривают... Контрреволюция одна. Филипп Филиппович откинулся на готическую спинку и захохотал так, что во рту у него засверкал золотой частокол. Борменталь только повертел головой.

- Вы бы почитали что-нибудь, - предложил он, - а то, знаете ли... - Я уж и так читаю, читаю... - ответил Шариков и вдруг хищно и быстро налил себе пол стакана водки. - Зина! - тревожно закричал Филипп Филиппович, - убирай, детка, водку!

Больше не нужна. Что же вы читаете? В голове у него вдруг мелькнула картина: необитаемый остров, пальма, и человек в звериной шкуре и колпаке. "Надо будет Робинзона"... - Эту... Как ее... переписку Энгельса с этим...

как его, дьявола? - с Каутским. Борменталь остановил на полдороге вилку с куском белого мяса, а Филипп Филиппович расплескал вино. Шариков в это время изловчился и проглотил водку.

Филипп Филиппович локти положил на стол, вгляделся в Шарикова и спросил: - Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного? Шариков пожал плечами. - Да не согласен я. - С кем? С Энгельсом или с Каутским? - С обоими, - ответил Шариков.

- Это замечательно, клянусь богом. "Всех, кто скажет, что другая..." А что бы вы со своей стороны могли предложить?

- Да что тут предлагать?.. А то пишут, пишут... конгресс, немцы какие-то... Голова пухнет. Взять все, да и поделить... - Так я и думал, - воскликнул Филипп Филиппович, шлепнув ладонью по скатерти, - именно так и полагал! - Вы и способ знаете?

- спросил заинтересованный Борменталь. - Да какой тут способ, - становясь словоохотливым после водки, объяснил Шариков, - дело не хитрое. А то что ж: один в семи комнатах расселся, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет. - Насчет семи комнат - это вы, конечно, на меня намекаете? - горделиво прищурившись, спросил Филипп Филиппович.

Шариков съежился и промолчал. - Что ж, хорошо! Я не против дележа. Доктор, скольким вы вчера отказали? - Тридцати девяти человекам, - тотчас ответил Борменталь.

- Гм... Триста девяносто рублей. Ну, грех на трех мужчин. Дам - Зину и Дарью Петровну - считать не станем. С вас, Шариков, сто тридцать рублей. Потрудитесь внести. - Хорошенькое дело, - ответил Шариков, испугавшись, - это за что такое?

- За кран и за кота, - рявкнул вдруг Филипп Филиппович, выходя из состояния иронического спокойствия. - Филипп Филиппович! - тревожно воскликнул Борменталь. - Погодите! За безобразие, которое вы учинили и благодаря которому сорвали прием! Это же нестерпимо. Человек, как первобытный, прыгает по всей квартире, рвет краны!

Кто убил кошку у мадам Полласухер? Кто... - Вы, Шариков, третьего дня укусили даму на лестнице, - налетел Борменталь. - Вы стоите!..

- кричал Филипп Филиппович. - Да она меня по морде хлопнула!

- взвизгнул Шариков, - у меня не казенная морда! - Потому что вы ее за грудь ущипнули! - закричал Борменталь, опрокинув бокал, - вы стоите...

- Вы стоите на самой низшей ступени развития, - перекричал Филипп Филиппович, - вы еще только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, и вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как все поделить... А в то же время вы наглотались зубного порошку!.. - Третьего дня, - подтвердил Борменталь. - Ну вот-с, - гремел Филипп Филиппович, - зарубите себе на носу, кстати, почему вы стерли с него цинковую мазь? - что вам нужно молчать и слушать, что вам говорят! Учиться и стараться стать хоть сколько-нибудь приемлемым членом социального общества!

Кстати, какой негодяй снабдил вас этой книжкой? - Все у вас негодяи, - испуганно ответил Шариков, оглушенный нападением с двух сторон. - Я догадываюсь!

- злобно краснея, воскликнул Филипп Филиппович. - Ну, что же.

Ну, Швондер и дал. Он не негодяй... Чтоб я развивался...

- Я вижу, как вы развиваетесь после Каутского! - визгливо и пожелтев, крикнул Филипп Филиппович. Тут он яростно нажал на кнопку в стене. Сегодняшний случай показывает это как нельзя лучше! Зина!

- Зина! - кричал Борменталь.

- Зина! - орал испуганный Шариков. Зина прибежала бледная. - Зина, там в приемной... Она в приемной? - В приемной, - покорно ответил Шариков, - зеленая, как купорос.

- Зеленая книжка... - Ну, палить! - отчаянно воскликнул Шариков, - она казенная, из библиотеки!! - Переписка называется... как его?..

Энгельса с этим чертом... В печку ее! Зина повернулась и улетела. - Я бы этого Швондера повесил бы, честное слово, на первом же суку, - воскликнул Филипп Филиппович, яростно впиваясь в крыло индюшки, - сидит изумительная дрянь в доме, как нарыв. Мало того, что он пишет всякие бессмысленные пасквили в газетах...

Шариков злобно и иронически начал коситься на профессора. Филипп Филиппович в свою очередь отправил ему косой взгляд и умолк. "Ох, ничего доброго у нас, кажется, не выйдет в квартире", - вдруг пророчески подумал Борменталь. Зина внесла на круглом блюде рыжую с правого и румяную с левого бока бабу и кофейник. - Я не буду ее есть, - сразу угрожающе-неприязненно заявил Шариков. - Никто вас и не приглашает. Держите себя прилично!

Доктор, прошу вас. В молчании закончился обед. Шариков вытащил из кармана смятую папиросу и задымил. Откушав кофею, Филипп Филиппович поглядел на часы, нажал на репетир, и они проиграли нежно восемь с четвертью.