О значении русской литературы творчестве Г. Р. Державина

Мировое значение национальных литератур традиционно возводится к характеру и степени влияния этих литератур, выдающихся их представителей на другие литературы и писателей, на мировой литературно-художественный процесс. Это бесспорно. Однако очевидным и общепризнанным влиянием одних национальных литератур на другие или в целом на мировой литературно-художественный процесс не исчерпываются критерии мирового значения литератур . Уже сам факт существования какой-либо национальной литературы, даже самой незначительной по своему объему и системе жанров, автоматически определяет ее мировое значение. Без нее, перефразируя известные слова одного из героев Андрея Платонова, мировая литература неполна. Будучи естественной и неотъемлемой частью мировой литературы, национальные литературы утверждают свое мировое значение не только и не сколько выдающимися художественными достоинствами своих произведений, совершенством и оригинальностью их форм, сколько новизною содержания - изображением еще неизвестных, неведомых до того мировой литературе цивилизаций, вещей, явлений, событий как реальных, имевших место в действительности, так и фантастических, придуманных, открывая мировому сообществу новые страницы, новые грани, а нередко и перспективы жизни народов и стран, выставляя на всеобщее обозрение их жизнь со всей ее поэзией - светлыми, радостными, праздничными сторонами, и прозой - повседневным, обыденным, будничным. Именно поэзия и проза жизни каждого народа определяют своеобразие его искусства, содержание произведений национальной литературы, их характер и художественные достоинства. Открывая миру поэзию и прозу жизни своей страны, своего общества и народа литература открывает новую, неведомую до того человечеству, сферу мирового искусства.

Эти открытия становятся, говоря словами А. С. Пушкина, "дипломом на будущее" каждой национальной литературы и признания ее мирового значения. Мировое значение русской литературы XVIII в. определило открытие как раз такой сферы, объектом которой был феномен русской жизни того времени, а предметом - ее поэзия и проза.

И прежде всего - поэзия. Наиболее яркое воплощение она получила в творчестве Г. Р. Державина. Во-первых, он нашел поэзию там, где ее до него никто не находил и где, казалось, ее просто не может быть: в жизни сановной России, петербургской знати. Как красиво и размашисто жили наши вельможи!

Кого роскошными пирами На влажных Невских островах, Между тенистыми древами, На мураве и на цветах, В шатрах Персидских, златошвейных, Из глин Китайских драгоценных, Из Венских чистых хрусталей, Кого толь славно угощаешь, И для кого ты расточаешь Сокровища казны твоей? В вертепе мраморном, прохладном, В котором льется водоскат, На ложе роз благоуханном, Средь неги, лени и прохлад, Любовью распаленный страстной, С младой, веселою, прекрасной И нежной нимфой ты сидишь. Она поет - ты страстью таешь: То с ней в весельи утопаешь, То, утомлен весельем, спишь... "К первому соседу" Или великолепным цугом В карете Англинской, златой, С собакой, шутом или другом, Или с красавицей какой Я под качелями гуляю; В шинки пить меду заезжаю; Или, как то наскучит мне, По склонности моей к премене, Имея шапку на бекрене, Лечу на резвом бегуне.

Или музыкой и певцами Органом и волынкой вдруг, Или кулачными бойцами И пляской веселю мой дух; Или о всех делах заботу Оставя, езжу на охоту, И забавляюсь лаем псов; Или над Невскими брегами Я тешусь по ночам рогами И греблей удалых гребцов... "Ода к Фелице". Затем, что закономерно и естественно, он находит поэзию в русском гостеприимстве: Сядь, милый гость! здесь на пуховом Диване мягком отдохни; В сем тонком пологу, перловом, И в зеркалах вокруг усни; Вздремли после стола немножко, Приятно часик похрапеть; Златой кузнечик, сера мошка Сюда не могут залететь. "Гостю".

Не говоря уже об извечном русском радушии и хлебосольстве: Шекснинска стерлядь золотая, Каймак и борщ уже стоят; В крафинах вина, пунш, блистая То льдом, то искрами, манят; С курильниц благовонья льются, Плоды среди корзин смеются, Не смеют слуги и дохнуть, Тебя стола вкруг ожидая; Хозяйка статная, младая Готова руку протянуть... "Приглашение к обеду". Державин первым увидел, что и в жизни крестьян есть своя поэзия: она в празднике, в разгульном, не знающем удержу, народном веселье, Где все молодки с молодцами Под балалайками, гудками, С парнями, с девками поют... Раздайтесь же, круги, пошире, И на преславном этом пире Гуляй, удала голова! Ничто теперь уже не диво: Коль есть в глазах вино и пиво, Все, братцы, в свете трын-трава. Гуляйте, бороды с усами, Купайтесь по уши в чанах, И вы, повойники с чепцами, Не оставайтесь на дрожжах; Но кто что хочет, то тяните, Проказьте, вздорьте, куромшите; Тут нет вины, где пир горой...

"Крестьянский праздник". Будучи помещиком, он не мог, просто в силу своего социального положения, почувствовать поэзию крестьянского труда, что суждено было открыть уже в XIX в. А. В. Кольцову . В то же время никто лучше Державина - ни до, ни после него, - не выразил поэзию жизни русского помещика: Дыша невинностью, пью воздух, влагу рос, Зрю на багрянец зарь, на солнце восходяще, Ищу красивых мест между лилей и роз, Средь сада храм жезлом чертяще. Иль накормя моих пшеницей голубей, Смотрю над чашей вод, как вьют под небом круги; На разноперых птиц, поющих средь сетей, На кроющих, как снегом, луги.

Пастушьего вблизи внимаю рога зов, Вдали тетеревей глухое токованье, Барашков в воздухе, в кустах свист соловьев, Рев крав, гром жолн и коней ржанье, - а также поэзию русского застолья, расцвеченного дарами природы нашего Отечества: Бьет полдня час, рабы служить к столу бегут; Идет за трапезу гостей хозяйка с хором. Я озреваю стол - и вижу разных блюд Цветник, поставленный узором. Багряна ветчина, зелены щи с желтком, Румяно-желт пирог, сыр белый, раки красны, Что смоль, янтарь - икра, и с голубым пером Там щука пестрая - прекрасны! Прекрасны потому, что взор манят мой, вкус; Но не обилием иль чуждых стран приправой, А что опрятно все и представляет Русь; Припас домашний, свежий, здравой. "Евгению. Жизнь Званская". Державин увидел, что своя поэзия есть и в русской природе, и в семейной жизни, даже в вельможестве, и все это сумел отобразить5 .

В творчестве Державина русская жизнь XVIII в. со всеми ее атрибутами и реалиями, со всей ее поэзией, впервые была осознанна художественно, открыта как предмет высокого искусства, как новая его сфера, обеспечив тем самым мировое значение русской литературы XVIII в.