Пустовит А. В. История европейской культуры. Мень А. В. Христианство (сокращенно)

Пустовит А. В. История европейской культуры.
Мень А. В. Христианство (сокращенно)

Источник: Литература Западной Европы 17 века - это именно не отрицание, а утверждение, охват и полнота.

Источник: Литература Западной Европы 17 века - Будда говорил, что, как воды морские пропитаны солью, так его учение, дхарма, проникнуто идеей спасения, то эта жажда спасения, обетование спасения присуще и христианству, Новому Завету. Если в исламе есть абсолютная преданность человека Богу, который является суверенным властителем Космоса и человеческой судьбы, то это мы находим и в христианстве. Если в китайском миросозерцании небо тянь является неким ориентиром для человека в его жизненном пути (даже в мелочах), то и это есть в христианстве. Если брахманизм, индуизм современный, говорит о многообразных проявлениях Божественного, то и это есть в христианстве. Если, наконец, пантеизм утверждает, что Бог во всем, что Он некая таинственная сила, которая пронизывает каждую каплю, каждый атом мироздания, то христианство и с этим согласно, хотя и не ограничивает воздействие Бога только таким пантеистическим всеприсутствием.

Источник: Литература Западной Европы 17 века - нового, и это новое было не столько в доктрине, сколько в прорыве иной жизни в эту нашу обыденную жизнь.

Великие учители человечества, авторы Упанишад, Лао- цзы, Конфуций, Будда, Мохаммед, Сократ, Платон и другие воспринимали истину, как вершину горы, на которую они поднимаются с величайшим трудом, и это справедливо. Потому что истина это не то, что дается легко. Она действительно похожа на высокую гору, куда надо восходить, тяжело дыша, карабкаясь по уступам, порой оглядываясь назад, на пройденный путь, и чувствуя, что впереди еще крутой подъем.

Я никогда не забуду замечательных слов об истине, которые сказал простой гималайский горец Тенсинг, шерп по национальности, восходивший на Эверест вместе с англичанином Хиллари. Он говорил, что к горам надо приближаться с благоговением. Так и к Богу. Действительно, горы требуют особого настроения душевного, чтобы понять их величие и красоту. Истина закрывается от тех людей, которые стремятся к ней без благоговения, без готовности идти вперед, несмотря на опасности, пропасти и расселины.

Восхождение такова история человечества. Вы легко мне возразите: а сколько было ступеней, ведущих вниз. Да, конечно, на первый взгляд, ступеней, ведущих вниз, больше; людей, которые падали и катились вниз, в бездну, больше. Но для нас важно, что человек все- таки поднимался в эти надоблачные вершины, и он тем и велик, человек, что способен был подняться туда, в горы умственных и духовных созерцаний, как говорил Пушкин, ldquo;в соседство Богаrdquo;.

Человек имеет две родины, два отечества: одно отечество это наша земля и та точка земли, где каждый из нас родился и вырос. А второе отечество это тот сокровенный мир духа, который око не может видеть и ухо не может слышать, но к которому мы принадлежим по природе своей. Мы дети земли и в то же время гости в этом мире.

Человек в своих религиозных исканиях бесконечно больше осуществляет свою высшую природу, чем когда он воюет, пашет, сеет, строит: и термиты строят, и муравьи сеют (есть у них такие виды), и обезьяны воюют, по- своему, правда, не так ожесточенно, как люди. Но никто из живых существ, кроме человека, никогда не задумывался над смыслом бытия, никогда не поднимался выше природных, физических потребностей.

Ни одно живое существо, кроме человека, не способно пойти на риск и даже на смертельный риск во имя истины, во имя того, что нельзя взять в руки. И тысячи мучеников всех времен и народов являют собой уникальный феномен в истории всей нашей Солнечной системы.

Источник: Литература Западной Европы 17 века - ldquo;Я знаю, что я ничего не знаюrdquo;. Величайшие святые всех времен и народов ощущали себя грешниками гораздо более остро, чем мы с вами, потому что они были ближе к свету, и им было каждое пятно на жизни и совести виднее, чем нам в нашей серой жизни.

Источник: Литература Западной Европы 17 века - Он приходит к людям, неся им то, что в Нем Самом есть изначала, от природы. Я должен сразу обратить ваше внимание на то, что Иисус Христос не начал проповедовать христианство как некую концепцию. То, что Он возвестил людям, Он назвал ldquo;бесораrdquo;, по- гречески ldquo;евангелионrdquo;, что значит ldquo;радостная вестьrdquo;, ldquo;радостное известиеrdquo;. В чем же заключалось это радостное известие?

Человек имеет право не доверять мирозданию, человек имеет право чувствовать себя в чужом и враждебном мире. Такие современные писатели, как Альбер Камю, Жан Поль Сартр и другие часто говорили о страшной абсурдности бытия. Нас обступает нечто грозное, бесчеловечное, бессмысленное, абсурдное, и доверять ему невозможно. Холодный, мертвый или мертвящий мир. Правда, я здесь оговорюсь: эти писатели, романисты, драматурги, философы, выступали с позиции атеистического мировоззрения. Представители этого атеистического экзистенциализма как- то не заметили одной вещи: когда они говорят, что мир абсурден, то есть бессмыслен, они это знают только потому, что в человеке заложено противоположное понятие, понятие смысла. Тот, кто не знает, что такое смысл, не чувствует, никогда не поймет, что такое абсурд, никогда не возмутится против абсурда, никогда не восстанет против него: он будет в нем жить, как рыба в воде. И именно то, что человек восстает против абсурда, против бессмыслицы бытия, и говорит в пользу того, что смысл этот существует.

Так вот, древнее библейское провозвестие говорит нам о том, что мы можем совершить внутренний переворот и сказать бытию ldquo;даrdquo;, довериться тому, что кажется страшным и грозным. И тогда через хаос, через абсурдность, через чудовищность жизни, как солнце через тучу, глянет око Божие, Бога, который имеет личность, отображенную в каждой человеческой личности. И контакт с Ним возможен, как союз между подобными существами. Весь смысл человечества это удивительная его аналогия с Тем, Кто создал мир. Когда- то Чарльз Дарвин говорил, что хотя он воспринимает мир механически, как процесс, все же, задумываясь над его сложностью, он никогда не мог понять: неужели слепая случайность могла все это породить и не следует ли за всем этим видеть некий разум, в чем- то аналогичный нашему? Можно к этому добавить: не просто аналогичный, но безмерно превосходящий наш разум.

И в ветхозаветной библейской религии, о которой мы с вами говорили уже, возникло это понятие о вере доверии. Не вере, как некоем убеждении, теоретическом, философском или религиозном, а вере как акте прорыва через мертвящую абсурдную действительность, когда человек говорит Богу: ldquo;Да. Я принимаю и внимаюrdquo;. Так возникает древний Завет между Богом и человеком, древний союз.

Иногда говорят, что Христос возвестил новую мораль. Он, сказал: ldquo;Заповедь новую даю любите друг друга, как Я возлюбил васrdquo;. И раньше существовала заповедь о любви, и слова ldquo;люби ближнего своего, как самого себяrdquo; принадлежат Моисею. А Христос придал ей совершенно особое звучание ldquo;как Я возлюбил васrdquo;, потому что ради любви к человечеству Он остался с нами, на грязной, кровавой и грешной земле, только чтобы быть с нами рядом. То есть Его любовь стала любовью самоотдающей, и поэтому Он говорит: ldquo;Кто хочет за Мной идти, тот пусть отвергнется себяrdquo;. То есть своей самости, не своей личности, отнюдь, личность святое, а своего ложного самоутверждения, самости. ldquo;Пусть каждый, говорит Он, отдаст себя, возьмет свой крест, то есть свое служение в страдании и в радости, и тогда за Мной идетrdquo;.

Христос призывает человека к осуществлению Божественного идеала. Только близорукие люди могут воображать, что христианство уже было, что оно состоялось, в XIII ли веке, в IV ли веке или еще когда- то. Оно сделало лишь первые, я бы сказал, робкие шаги в истории человеческого рода.

Многие слова Христа для нас до сих пор непостижимы, потому что мы еще неандертальцы духа и нравственности, потому что евангельская стрела нацелена в вечность, потому что история христианства только начинается, и то, что было раньше, то, что мы сейчас называем историей христианства, это наполовину неумелые и неудачливые попытки реализовать его.

Иисус Христос это человеческий лик Бесконечного (неизъяснимого, неисповедимого, необъятного, безымянного). И прав был Лао- цзы, который говорил, что имя, которое мы произносим, не есть вечное имя. Да, Безымянный и Непостижимый. А тут Он становится не только называемым, но даже называемым по имени, даже называемым человеческим именем, Тот, Кто несет вместе с нами тяготы жизни... Вот в этом центр и ось христианства...

Мне вспоминается стихотворение в прозе, написанное Тургеневым. Он был в деревенском храме и вдруг почувствовал, что Христос стоит рядом. Обернувшись, он увидел обыкновенного человека. И потом, когда отвернулся, снова почувствовал, что Он здесь. Это правда, так оно и есть. И Церковь Христова поэтому и существует и развивается, что Он стоит внутри нее.

_{»crosslinked«}