Роман Тургенева «Отцы и дети» и его критики
Представители реакционного лагеря объявили русских нигилистов «отрицательными догматиками», «злейшими врагами прогресса», разрушителями культурных ценностей. В статье «О нашем нигилизме» М. Н, Катков писал: «Отрицательный догматик ничем не связан; слово его вольно, как птица; в уме его нет никаких определенных формаций, никаких положительных интересов, которые могли бы останавливать и задерживать, его.
Вскоре вслед за «теоретиками» антинигилизма выступили практики — писатели, которые поставили себе целью художественно дискредитировать нигилизм: В. Клюшников с его романом «Марево», А. Писемский с «Взбаламученным морем», В. Крестовский, Н. Лесков и другие. Н.
Шелгунов в «Письмах о воспитании» утверждал, что так называемый «нигилизм» был первой попыткой реального мышления сделать смотр словам и дать им более жизненный смысл». Отмечая историческую роль и значение нигилизма, Н. Шелгунов писал: «Нигилизм как известная форма протеста уже исчез, но его содержание наполнило всю русскую жизнь, потому что оно исходило из существа свершавшегося у нас экономического переворота и из тесно связанных с ним всех преобразовательных последствий. Освободив нигилизм от его несущественных сторон, тот же самый общественный разум воспользовался лежавшей в нем жизненной правдой и, не давая, даже не пытаясь давать ей никакого заглавия, вступил на путь реального мышления. Как ни мало было число его представителей но его последствия и влияние на русское общество гораздо шире и глубже, чем это кажется поверхностным наблюдателям. Нигилистический реализм превратился в реальное, практическое здравомыслие и проник всю русскую жизнь во всех ее мелочах». Павел Петрович Кирсанов воспитывался в пажеском корпусе.
Пажеский корпус — привилегированное военно-учебное заведение в царской России для детей генералов и ВЫСШИХ сановников. Основан в 1759 году в Петербурге для подготовки пажей и камер-пажей (звания для молодежи из знати при царском дворе). В 1802 году пажеский корпус был реорганизован по типу кадетских корпусов. Принимали в пажеский корпус только молодых людей, зачисленных в пажи царского двора. Окончившие корпус пользовались преимущественным правом службы в гвардии и в специальных войсках, при выпуске получали чип подпоручика (в кавалерии — корнета). Он однажды подарил ей кольцо с вырезанным на камне сфинксом.
Сфинкс — загадочное существо. В древнегреческой мифологии чудовище в образе крылатой женщины с львиными лапами (или крылатого льва с головой женщины) и змеиным хвостом. Согласно мифу, сфинкс задавал прохожим неразрешимые загадки, после чего пожирал их или сбрасывал со скалы. Фиванскнй царь Эдип разгадал загадки сфинкса, и тогда последний сам бросился со скалы. Но у Николая оставалось чувство правильно проверенной жизни; Павел, напротив, одинокий холостяк, вступал в то смутное, сумеречное время, время сожалений, похожих на надежды, надежд, похожих на сожаления, когда молодость прошла, а старость еще не настала. Здесь Тургенев передает часть собственных настроений, во власти которых он находился летом 1860 года. Так, в письме к А.
А. Фету от 16(28) июля 1860 года из Куртавнеля он пишет: «Молодость прошла — а старость еще не пришла... Я сам переживаю эту трудную сумеречную эпоху, эпоху порывов, тем более сильных, что они уже ничем не оправданы — эпоху покоя без отдыха, надежд, похожих на сожаления, и сожалений, похожих на надежды». Здесь, как и в V главе, Тургенев выдвигает на первый план аристократические манеры и привычки Павла Петровича. Естественно, что они стали объектом сатиры для писателей демократического лагеря.
В упоминавшемся выше сатирическом стихотворении «Отцы или дети?» Д. Минаев писал о Павле Петровиче Кирсанове:
- В его лицо вглядитесь строже:
- Какая нежность, тонкость кожи!
- Как снег бела рука.
- В речах, в приемах — такт и мера,
- Величье лондонского «сэра»
- Ведь без духов, без несессера
- И жизнь ему тяжка.
Идейная борьба между либералами — георетиками «чистого искусства» и представителями гражданской поэзии, унаследовавшими традиции декабристов, Лермонтова и Белинского, практически выражалась в том, что на щит поднимались различные стороны и проблемы творчества великого русского поэта. Для первых Пушкин был ценен прежде всего как автор романтических поэм и элегий, некоторых лирических стихотворений, произвольно и неверно толкуемых ими и плане отрыва от действительности. Напротив, для вторых Пушкин был дорог и значителен в первую очередь как автор вольнолюбивых стихов, «Капитанской дочки», «Рославлева», «Истории села Горюхина» и других произведений, которые никак невозможно истолко-вать в плане отрыва от действительности. Пользуясь недолгим «золотым десятилетием» своего торжества (50-е годы), сторонники «чистого искусства» водрузили над Пушкиным свой флаг. Исторически объяснимое, но досадное заблуждение Базарова, как, впрочем, и некоторых его реальных прототипов, заключалось в том, что они устремились на штурм самого Пушкина, вместо того чтобы снять с него этот флаг. Подобное заблуждение охватило в 60-х годах и некоторые круги студенческой молодежи, которая стала противопоставлять конкретные ремесла искусству, а критику различных социальных пороков общества — чувству красоты. Нельзя сказать, чтобы студенчество 60-х годов не понимало той огромной роли, которую всегда играли писатели, художники в деле распространения новых общественных идеалов, в воспитании нового мировоззрения. И, тем не менее большинство студенческой молодежи было уверено, что время увлечения искусством, эстетикой миновало. Резко критическое отношение Базарова к народу, разоблачение предрассудков и заблуждений, рабской покорности, пассивности и долготерпения народа — все это не являлось случайным и не было выдумано Тургеневым. Если подходить ко всем этим фактам и явлениям исторически, они были присущи целому ряду реальных разночинцев-демократов 60-х годов и нашли отражение на страницах журнала «Современник». Так, критика пассивности и долготерпения народа, направленная к воспитанию в нем революционных возможностей, содержится в поэме И. А. Некрасова «Коробейники». Порицая пассивное поведение коробейников, приведшее их к трагическому концу, осуждая забитость Титушкиткача, Некрасов внушал русскому народу мысль о революционном пробуждении. И это сразу заметил Чернышевский. Вспомним, какое революционное толкование он дал некрасовской поэме, говоря о «Песне убогого странника»: «Жалкие ответы, слов нет, но глупые ответы: «Я живу холодно, холодно». — А разве не можешь ты жить тепло? Разве нельзя быть избе теплою? — «Я живу голодно, голодно». — Да разве нельзя тебе жить сытно, разве плоха земля, если ты живешь на черноземе, или мало земли вокруг тебя, если она не чернозем, — чего же ты смотришь? — «Жену я бью, потому что рассержен холодом». — Да разве жена в этом виновата?— «Я в кабак иду с голоду». — Разве тебя накормят в кабаке? Ответы твои понятны только тогда, когда тебя признать простофилею. Не так следует, жить и не так следует отвечать, если ты не глуп». Здесь Базаров высказывает те мысли идеологов русской демократической интеллигенции 60-х годов, которые пропагандировали лучшие прогрессивные беллетристы и публицисты передовых журналов, в частности журнала «Современник». Фразу Базарова о вере народа в Илью-пророка Тургенев почерпнул из конкретных жизненных наблюдений.
