Значение творчества Крылова для русской литературы

Крылов принадлежал к русским просветителям XVIII века, во главе которых был Радищев. Но Крылов не сумел подняться до идеи восстания против самодержавия и крепостничества. Он полагал, что улучшить общественный строй можно путем морального перевоспитания людей, что социальные вопросы следует разрешать с помощью просвещения членов общества. Крылов был убежден в необходимости монархов и выступал только против недостатков самодержавного режима, стремясь исправить нравы господствующего дворянского сословия. Но он всегда осуждал крепостное право, всегда уважительно относился к народу, чувствовал связь с ним, ему была близка мысль о равенстве сословий перед законом. В историю русской литературы Крылов вошел как народный писатель, один из создателей русского литературного языка.

Восторженные оценки басен Крылова, данные Пушкиным и Белинским, подтвердились длительной проверкой поколений — Крылов живет и в своих баснях, нимало не утерявших первоначальной свежести, выразительности и глубины мысли. Недаром В. И. Ленин часто упоминал образы крыловских басен в речах, статьях и книгах.

Крылов как художник достиг величайшего мастерства. Басни его — образец реалистического искусства. Талант Крылова патриотичен, это национальный баснописец, отразивший передовые идеи эпохи.

Он гордится успехами родины в годы ее борьбы с иноземными захватчиками и подвергает резкой критике все, что мешает ее прогрессу. В баснях Крылова запечатлены особенности национального характера и ума русских людей.

По манере и языку басни доступны самым широким массам читателей. Их число, как утверждал Белинский, «беспрерывно будет увеличиваться по мере увеличения числа грамотных людей в России...

Это слава, это триумф! Из всех родов славы, самая лестная, самая великая, самая неподкупная слава народная». При жизни Крылова басни его были переведены на десять языков: французский, немецкий, английский, польский, итальянский, датский, сербский, украинский, румынский и бурято-монгольский.

А к 1941 году Крылова можно было читать уже на пятидесяти трех языках. Слава его подлинно всемирная.